Салимов удел [= Жребий; Судьба Салема; Город зла; Судьба Иерусалима ] - Стивен Кинг

Рассказанную сыном и деревенским батюшкой историю Генривыслушал, прихлебывая кофе и подталкивая рассказчиков ясными вопросами в техместах, где нить повествования запутывалась или теряла четкость. Казалось,спокойствие Генри углубляется прямо пропорционально нелепости рассказа ирастущему волнению жены, Джун. В без пяти семь рассказ был закончен. Свойвердикт Генри Питри вынес в четырех спокойных, обдуманных слогах:

— Не-воз-мож-но.

Марк вздохнул, посмотрел на Каллахэна и сказал:

— Я же говорил.

Он действительно предупреждал Каллахэна, когда старенькаямашина священника везла их от церкви к дому Питри.

— Генри, тебе не кажется, что мы…

— Погоди.

Генри как бы невзначай приподнял руку, и Джун мигомуспокоилась. Она села, приобняла Марка и чуть отстранила его от Каллахэна.Мальчик подчинился.

Генри Питри вежливо взглянул на священника.

— Давайте посмотрим, не сумеем ли мы разобраться в этом…заблуждении, что ли… как разумные люди.

— Это может оказаться невыполнимым, — не менее любезноотозвался Каллахэн, — но мы, разумеется, попробуем. Мистер Питри, мы здесьименно потому, что Барлоу угрожал вам и вашей жене.

— Сегодня днем вы действительно заколотили в тело этойдевочки кол?

— Не я. Мистер Мирс.

— А труп еще там?

— Сбросили в реку.

— Если все это правда, — сказал Питри, — вы вовлекли моегосына в преступление. Вы отдаете себе в этом отчет?

— Да. Мистер Питри, это было необходимо. Стоит вам простопозвонить в больницу мистеру Бэрку…

— О, я уверен, что ваши свидетели вас поддержат, — перебилПитри, с чьих губ не сходила слабая, выводящая из себя улыбка. — Вот еще чемпленяет это ваше безумие. Можно посмотреть письмо, которое оставил этот Барлоу?

Каллахэн мысленно чертыхнулся.

— Оно у доктора Коди. — И запоздало прибавил: — Нам действительноследует поехать в Камберлендскую больницу. Если вы поговорите с…

Питри качал головой.

— Давайте сперва поговорим еще немного. Я уверен, что вашисвидетели надежны — я уже указывал на это. Доктор Коди — наш семейный врач, мывсе очень хорошо к нему относимся. Еще мне дали понять, что и Мэтью Бэрка не вчем упрекнуть, по крайней мере, как педагога.

— Но, несмотря на это? — спросил Каллахэн.

— Отец Каллахэн, позвольте объяснить. Если бы дюжинанадежных свидетелей в один голос утверждала, что среди бела дня по городскомупарку проползла, распевая «Милашка Аделина» и размахивая флагом конфедерации,гигантская божья коровка, вы бы поверили?

— Если бы я не сомневался, что свидетели надежны и не шутят,я был бы весьма недалек от того, чтобы поверить. Да-с.

Питри с прежней слабой улыбкой сказал:

— Вот в этом мы и расходимся.

— Ваш разум закрыт, — откликнулся Каллахэн.

— Нет, просто давно сформировался.

— Что, если разобраться, то же самое. Скажите, компания, накоторую вы работаете, одобряет администраторов, которые принимают решения,руководствуясь не объективными фактами, а внутренней убежденностью? Питри, этоже не логика, а ханжество!

Питри перестал улыбаться и поднялся.

— Надо отдать вам должное: история тревожная. Вы вовлеклимоего сына в какое-то безумие, возможно — опасное. Счастье, если вы за него непойдете под суд. Сейчас я позвоню вашим людям, поговорю с ними. Потом, мне думается,всем нам лучше будет отправиться в больницу к мистеру Бэрку и продолжитьобсуждение вопроса.

— Большое вам спасибо за отступление от принципов, — сухосказал Каллахэн.

Питри вышел в гостиную и поднял телефонную трубку. Она неотозвалась гудением — линия безмолвствовала. Слегка нахмурившись, Генри потыкалв рычаги. Никакого ответа. Он положил трубку на место и вернулся в кухню.

— Похоже, телефон не в порядке, — объявил он.

Заметив, что сын с Каллахэном немедленно обменялись полнымиспуганного понимания взглядом, Генри ощутил раздражение.

— Могу вас заверить, — сказал он чуть резче, чем собирался,— чтобы выйти из строя, телефонной сети Иерусалимова Удела не нужны никакиевампиры.

И тут погас свет.

19

Джимми бегом вернулся в палату к Мэтту.

— У Питри дома телефон не работает. Думаю, Барлоу там. Черт,какие же мы кретины…

Бен сорвался с кровати. Лицо Мэтта словно бы съежилось исжалось.

— Видите, как он действует? — пробормотал учитель. — Безсучка без задоринки… Если бы только до наступления темноты у нас оставался ещечас! Мы могли бы… но нет. Уже все.

— Нужно ехать к ним, — сказал Джимми.

— Нет! Вы не должны! Ради своей и моей жизни — нет!

— Но они…

— Они предоставлены самим себе! То, что там происходит — илиуже произошло — к тому времени, как вы туда доберетесь, завершится!

Молодые люди нерешительно стояли у двери.

С трудом собрав силы, Мэтт спокойно, но с нажимомпроговорил:

— Эго Барлоу велико, да и гордыня тоже. Вот эти его порокимы, может быть, сумеем использовать. Однако следует учитывать, что Барлоу —великий ум. И уважать это. Вы показали мне письмо. В нем говорится о шахматах.Не сомневаюсь, Барлоу — игрок высшего класса. Разве вы не понимаете, что он могбы справиться со своим делом, не обрывая телефонную связь с домом? А оборвал онее, поскольку хочет, чтобы вы поняли: одной из белых фигур объявлен шах! Онпонимает расстановку сил и ему ясно, что легче выиграть, если разъединишь силыпротивника и приведешь в замешательство. Забыв об этом, вы по недосмотру отдалиему первый ход — и первоначальная группа раскололась надвое. Если вы, сломяголову, помчитесь в дом Питри, наша группа разобъется на три части, я останусьодин, прикованный к постели — легкая добыча, невзирая на кресты, книги изаклинания. Потребуется только отправить сюда одного из кандидатов в Нежить сножом или револьвером, убить меня. И кто останется? Вы с Беном, мчащиеся, какугорелые, сквозь ночь навстречу собственной гибели. Тогда Салимов Удел — его.Разве вы не понимаете?

Первым заговорил Бен.

— Да, — сказал он.